Камбоджа: храмы, могилы, муссоны, змеи и жареные пауки

Мы выходим из самолета Air Asia на раскаленный асфальт. Несколькими минутами ранее моим первым впечатлением от Камбоджи были бесконечные рисовые поля и пальмы, разбросанные под самолетом, когда мы снижались. Теперь мое второе впечатление — палящее солнце, испускающее волны тепла, от которых капли пота покрывают мою кожу в течение нескольких секунд, как только мы выходим из самолета.

Таможенный и иммиграционный контроль проходят на удивление гладко и профессионально, и вскоре мы идем к выходу. Когда мы проходим через стеклянные двери, я готовлюсь к толпе агрессивных зазывал и водителей тук-туков, которых я привык ожидать за пределами азиатских аэропортов…и я удивлен и обрадован, обнаружив свежий травянистый двор, вокруг которого стоят несколько скучающих на вид кхмеров.

Еще лучше то, что один из этих мужчин держит табличку с именем моей жены. Это первый раз, когда мы заранее договариваемся о транспорте до нашего отеля, поэтому мы очень довольны этим решением. Если вы никогда не выходили из аэропорта и не видели кого-то с табличкой с вашим именем, это определенно тот небольшой опыт, который стоит испытать хотя бы раз в жизни.

Мистер Сет, наш водитель, помогает нам сесть в тук, приятное транспортное средство типа багги, прикреплённое к сиденью очень тихого маленького скутера. Это что-то иное, к чему мы привыкли в Бангкоке. Это больше похоже на поездку в карете, запряженной лошадьми. Мы усаживаемся поудобнее и наслаждаемся пейзажем.

В Камбодже все кажется другим. Дорога из аэропорта представляет собой приподнятое двухполосное шоссе, по обеим сторонам которого расположены подъездные пути, и лишь изредка мимо проезжают скутеры или грузовики. За проездами небольшие дворики с лачугами, а за дворами бескрайние рисовые поля.

Местные жители по большей части ездят на велосипедах или идут пешком, и все это место кажется удивительно спокойным и каким-то «медитативным».

Вскоре мы обнаруживаем, что в Камбодже очень и даже очень пыльно. Завитки сухой грязи змеятся по шоссе, и каждая проезжающая машина поднимает туман мелкой пыли, которая попадает в глаза и нос. В радиусе нескольких километров я чувствую, что с трудом подавляю чихание или кашель. Многие местные жители носят крамас — традиционные клетчатые шарфы, которые можно использовать как маску для лица, головной убор или шарф.

Находясь в Сиемреапе, мы остановились в гостевом доме «Rosy’s», который оказался приличным гостевым домом гостиничного типа на берегу реки недалеко от города. Расположение идеальное: тихое и красивое, но близко к важным городским точкам. Номер чистый, с отдельной ванной и даже бесплатным Wi-Fi, что очень приятно. Все это всего за 15 долларов за ночь, хотя после двух потных ночей мы выбираем вариант с кондиционером за 20 долларов.

Персонал дружелюбный и услужливый, хотя вскоре мы обнаруживаем, что только что умер близкий друг владельцев, и это создает тревожное настроение, пока мы там находимся. Мы делаем все возможное, чтобы не мешать им во время поминок, которые проходят в гостиной внизу. Однако не все так мрачно. Поминки заканчиваются и жизнь входит в своё русло.

После выходного дня, использованного на знакомство с Сиемреапом, мы отправились исследовать храмы Ангкора.

Если бы я был путешественником, который перед прибытием проводит много исследований и досконально изучает место отдыха, я бы, вероятно, знал, что храмы на самом деле представляют собой огромный комплекс, простирающийся на многие километры во всех направлениях от Сиемреапа.

Когда Лондон был маленьким городком с населением около 50 000 человек, Ангкор был сердцем империи, простирающейся от Вьетнама до Таиланда, в которой проживало более миллиона человек. Его самые старые здания были построены более тысячи лет назад.

Здесь всё действительно старое. И Ангкор это вовсе не «он», а «они» — десятки и сотни храмов, построенных на протяжении эпох, охватывающих более четырехсот лет.

Плюс в сувенирных магазинах есть коровы.

Мы покупаем трехдневный талон на посещение храмового комплекса и нанимаем мистера Сета своим личным шофером, за  15 долларов в день, если кому интересно. Ангкор-Ват не то место, которое я бы назвал захватывающим дух сразу и моментально — его мистическое очарование как бы подкрадывается к вам, когда вы приближаетесь и исследуете его. Когда мы пересекаем массивный мост к храму, на котором расположен остров, нас встречает свадебная вечеринка, идущая в другую сторону, что кажется хорошим предзнаменованием.

Ангкор-Ват потрясающий и тихий, Байон в Ангкор Томе преследует и гипнотизирует, Та Пром загадочен. В Ангкор Томе всё буквально рушится, стены и крыши заглушены растительностью и практически разрушены массивными деревьями.

Я мало что знаю о древней кхмерской культуре, но, похоже, у них было достаточно времени и рабочей силы для крупных проектов.

Полёт на воздушном шаре за 15 долларов стоит каждого цента.

Мы проводим дни, бродя по храмам, пока господин Сет спит в тени. Каждый день мы возвращаемся на Бар-стрит в центре Сиемреапа. Это место, в котором однозначно стоит отдыхать. Как будто 70-центовые пинты пива уже недостаточно дешевы, здесь они идут две к одной. Если вы устали от безумной и кхмерской еды, здесь есть мексиканский ресторан с настоящими энчиладами, которые просто идеальны. Мы питались там три вечера подряд и возвращались в воскресенье, когда маргарита была сделана по особому рецепту.

Удовольствиям нет конца. В заведении под названием «Видящие руки» массаж делают слепые. Нас сначала немного отпугнул убогий двор, но мой массаж оказался вполне сносным. «Голубая тыква» — это пекарня и ресторан с пекарней внизу и рестораном в стиле молочного бара. «Заводной апельсин» наверху: весь белый, с огромными кожаными диванами и бесплатным беспроводным доступом в Интернет. Небеса. Получите восхитительные завтраки, но честно говоря «изысканная» выпечка неинтересна и имеет завышенную цену. И, конечно же, жареные сверчки, на любителя.

Река медленная и красивая, с красиво благоустроенными берегами и огромными деревьями, ветви которых простираются далеко над водой. Французская колониальная архитектура придает старому городу прохладную атмосферу Нового Орлеана, хотя вам все же придется следить за клопами в подушках некоторых прибрежных кафе.

У города есть своя печальная сторона и бедность видна повсюду. Вы никогда не будете далеко от какого-нибудь человека, потерявшего конечности, глаза, членов семьи, а иногда и все вышеперечисленное из-за войн и мин.

Мы встречаем бывшего солдата по имени Топ Ванна, который подорвался на мине и потерял ногу. Теперь он продает книги в собственном уличном ларьке. Он признается, что думал о самоубийстве после несчастного случая, но теперь гордится тем, что начал бизнес и создал семью — у него есть жена и две очаровательные дочери. Его смелость, как и смелость многих камбоджийцев, вдохновляет.

Мы посещаем музей мин, которым управляет бывший солдат, который утверждает, что обезвредил более пятидесяти мин. Здесь полно фотографий, на которых он разбирает что-то взрывчатое, часто используя топор и большие плоскогубцы. Это храбрость или безумие, превосходящие все, что я могу понять.

После десяти дней в Сиемреапе пришло время двигаться дальше. Мы собираем вещи и отправляемся на автобусе на юг через бесконечные рисовые поля и бесконечную череду пыльных городов. Автобус проезжает по рынкам, и водитель сильно нажимает на сигнал, разбрасывая собак, кур, тележки, водяных буйволов, велосипеды, детей, самокаты и все остальное на нашем пути.

Мы не взяли с собой никакой еды, предполагая, что на каждой остановке к автобусу будет пробиваться обычная толпа торговцев с горячим супом и прохладным фруктовым соком в пластиковых пакетах, которые нам вполне подойдут.

Автобус едет без остановки несколько часов, и к первой остановке мы уже чувствуем голод. Жена выходит за едой, а через минуту снова заходит обратно и выглядит немного ошарашенной.

«Нет супа?» Я спрашиваю. «В чем дело?»

«Пауки!» она заявляет.

«Что?!»

«Все, что у них есть, это пауки».

Это правда. Автобус окружает стайка женщин, и огромные черные пауки ползают по их рукам. Здесь мы говорим о пауках размером с тарантула. Меня не волнует, едят ли здесь пауки фрукты или питаются мошками. Они гигантские, и каждый раз, когда я их вижу, мне приходится концентрироваться на том, чтобы не выказать своё отвращение..

Я немного горжусь тем фактом, что, найдя одного из них в ванной комнате нашего отеля в Сиемреапе, мне удалось поймать его под корзиной и выбросить в окно, не меняя нижнего белья и не убивая его ковриком для йоги, как у меня было еще в марте (имею ввиду коврик).

На этой автобусной остановке огромные ведра с живыми пауками, ползающими друг по другу. Женщины вытаскивают их оттуда и рассеянно играют с ними. Да, иногда просто жарят их…

В итоге мы имеем тарелки с жареными пауками, жареными лягушками, маленькими жареными птичками с открытыми клювами. Я достаточно авантюрен в еде, но это кулинарное направление пожалуй не для меня.

Женщины тыкают пауками в жену,  которая в ужасе отшатывается.

«Двадцать пять центов!» кричат ​​женщины.

«Нет!» — вскрикивает Лида.

«Пятнадцать центов!» отвечают несколько женщин, думая, что она пытается торговаться. «Десять центов!»

«Я их НЕ ХОЧУ!» — кричит она в ответ, отступая к автобусу.

Нам удается купить пару початков жареной кукурузы и несколько твердых ломтиков незрелого манго. Так сойдет.

Мы прибываем в Сиануквиль, на южном побережье, незадолго до заката. Водители туков сбиваются вокруг и пытаются нас «развести».  Мы держимся до тех пор, пока пара парней на скутерах не предложит нам подвезти нас до пляжа Серендипити за треть стоимости такси.

Мы ищем пляжное бунгало под названием «Serenity», которое рекомендовано в нашем путеводителе по ограниченному бюджету. Оказывается, это суровое, мрачное здание жилого типа с темным, огромным и грязным вестибюлем. Несколько грубоватых кхмерских подростков пристально смотрят на нас во время игры в бильярд. Очевидно, авторы путеводителей позвонили сюда — я бы не рекомендовал это место своим злейшим врагам.

Прямо по соседству мы находим «Cloud Nine». Бунгало на склоне холма прямо на воде, в тихом конце пляжа Серендипити. Наше бунгало на сваях огромное, уединенное, простое и идеальное, с огромным балконом с видом на залив. Рай за 13 долларов за ночь. И да, на пляже есть коровы.

Конечно, пляжный рай по-прежнему есть в Камбодже. Бары и рестораны расположены вдоль пляжей, туристы едят жареную рыбу и пьют пиво в креслах на песке, а кхмерские дети, калеки и инвалиды бродят взад и вперед по пляжу, продавая безделушки или просто попрошайничая. Стандартная ситуация для большинства азиатских пляжей.

Жизнь в бунгало здесь прекрасна. Cloud Nine — это тихий маленький оазис спокойствия, расположенный на скалах в конце пляжа. Владелец Джо — ухмыляющийся, тянущий слова австралиец с великолепной музыкальной коллекцией и хроническим пристрастием к курению. Мы валяемся на мягких скамейках, слушаем Отиса Реддинга и наблюдаем, как уходит прилив, и немного смеемся, когда он плывет со своим псом в бухту на традиционной вьетнамской лодке, которая выглядит ничем иным, как огромной корзиной для белья.

А затем наступает конец жаркого сезона, ознаменованный муссонами. На неделю. Мы включаем ноут и несколько дней сидим в сыром бунгало, пользуясь дождливой погодой, чтобы забронировать авиабилеты и места в поездах для предстоящего этапа нашей поездки.

Через несколько дней нам становится скучно, сыро и мы начинаем тихо рыдать и яростно ругаться, моясь под холодным душем, который казался таким освежающим, когда на улице было 35 градусов.

По крайней мере, муссоны принесли огромные прибои в обычно спокойную бухту, поэтому я развлекаюсь, занимаясь бодисерфингом на шестифутовых лодках, которые швыряют меня, как ветку. Это жестоко и потрясающе, и оно напоминает мне о летних штормах на на Пхукете.

У нас есть хорошие друзья в Cloud Nine. Сэм и Хелена на каникулах в университете, как это называют у них  в Англии. Мы планируем вместе пообедать здесь легендарной жареной барракудой, но обнаруживаем, что рыбы не осталось — рыбаки не выходили на улицу уже несколько дней из-за шторма. Итак, в одном из лучших ресторанов морепродуктов в бухте мы все едим свиные ребрышки, приготовленными на гриле.

Мы также встречаем Майка и Белинду, восхитительную пару хиппи из Байрон-Бей на восточном побережье Австралии. Они здесь преподают вечерние курсы английского языка. Мы проводим с ними долгие вечера, попивая Cloud Nines и белое вино, при этом изучая как можно больше австралийского диалекта.

Наконец тучи рассеиваются, выходит солнце, и вся заплесневелая земля начинает испарять свою сырость. Мы стираем мокрую, вонючую одежду и полотенца, пакуем сумки, прощаемся с новыми друзьями и едем на автобусе в Пномпень, чтобы провести там несколько дней, прежде чем отправиться из Камбоджи.

Пномпень — это сердце Камбоджи, ее огромное, бурлящее, теплое и совершенно разбитое сердце. В 1975 году под предводительством невообразимо злобного и извращённого Пол Пота армия повстанцев вторглась и «освободила» Пномпень. Тем, кто не знал ничего лучшего, красные кхмеры, казалось, обещали новую эру кхмерского правления, те, кто понимал, что происходит, не могли выбраться достаточно быстро.

Видение Пол Пота, если это можно так назвать, представляло собой пасторальную аграрную Камбоджу с причудливым правлением в коммунистическом стиле — бесконечные рисовые поля, обрабатываемые самодостаточными рабочими, не имеющими образования и не лояльными ни к чему, кроме партии. Реальность была самой близкой к аду на земле со времен нацистской Германии.

Семейные отношения и лояльность были объявлены вне закона. Любого человека, имеющего образование, второй язык или даже пару очков, отправляли в секретные тюрьмы, где его пытали, убивали и бросали в одну из сотен братских могил. Нечеловеческие страдания камбоджийского народа в те годы невообразимы и продолжаются десятилетия после свержения режима Пол Пота вьетнамской армией.

Мы делаем все возможное, чтобы свидетельствовать о страданиях и храбрости здешних людей. На полях смерти мы проходим мимо массовых могил, из которых эксгумировано только 15%. На суровом памятнике изображены тысячи черепов, извлеченных из могил.

Некоторые из них пробиты пулями. Многие из них раздавлены или расколоты, их владельцев убивали дубинками или лопатами, чтобы сэкономить на пулях. Здесь невозможно не заплакать.

S-21 — одна из секретных тюрем, где тысячи камбоджийцев были допрошены, подвергнуты пыткам и убиты по приказу безумно параноидальной партии «красных кхмеров». Её превратили в музей. В камерах стоят каркасы нар и лежит пара ножных кандалов, часто сопровождаемых единственной фотографией невыразимо изуродованного заключенного. Плитка на полу часто испачкана кровью.

В огромном зале огромные стенды ряд за рядом показывают бесконечные ряды фотографий, тысячи и тысячи лиц смотрят с резких черно-белых фотографий, сделанные мучителями. Многие выглядят бесстрастно, но некоторые не могут скрыть своего страха. Некоторые смельчаки ухмыляются в праведном гневе. Есть женщины, старики, дети. Все эти люди были убиты вскоре после того, как были сделаны эти фото.

Выйдя на солнечный свет из этого ужасного места, мы произносим тихие молитвы благодарности за нашу свободу и удачу. Мы делаем покупки в местном магазине, затем проводим несколько дней в Пномпене среди людей, вышедших из этого ада, чтобы заняться восстановлением страны и культуры. Они, конечно, с этим справились.

Мы едва «касаемся» Пномпеня, но влюбляемся в него. Мы гуляем по огромным уличным рынкам, по великолепным бульварам, застроенным французскими колониальными зданиями, по зеленым улицам вдоль берега реки. Обнаружив целый квартал, заполненный ресторанами, рекламирующими «счастливую пиццу», мы садимся и заказываем «пепперони — средний уровень счастья». Да, она приправлена горшком,  я заметил, что это не редкость в Камбодже.

Мы доедаем пиццу, чувствуя покалывание в пальцах ног, и целый час вместе бесконтрольно хихикаем. А потом почти внезапно мы снова в пути. Мы направляемся в аэропорт, в Бангкок и круговорот путешествий продолжается…